 |
| |
| | И, действительно, чем дальше он играл с моей писькой, тем приятней становилось мне, что я закрыл также как он свои глаза, а перед ними стали плыть какие-то причудливые, разноцветные волны, они то сгущались, то растворялись: Мое дыхание стало таким же отрывистым и частым, временами вообще затаивал дыхание и наслаждался теми ощущениями, которые росли все больше и больше. Дальше я не могу описать, что произошло со мною. Ощущения стали нарастать таким образом, что уже терпеть это стало невозможным, я не помню, возможно, и я двигал своей попой навстречу его руке, (правда он не зажимал в кулаке, как я у него, а только двумя пальцами обхватив письку) , что в один из моментов, как будто ток прошёлся по мне, всё больше и больше дрожь охватила меня, меня куда то понесло вверх, ввысь, навстречу этим цветным звездочкам и волнам, и что-то горячее полилось из моей письки: Этот момент нельзя забыть, это было несравнимо ни с чем, настолько было для меня приятным. Правда, брат, мне сказал, что моя малофья ещё незрелая, так как ещё молод, она и впрямь была прозрачной, но липкой и скользкой. | | |
| |
|
| |
| | Считается, что существует чёткое разделение людей по признаку их сексуальной ориентации, и это, в общем-то, правильно, но правильно это лишь отчасти, и вот почему: укоренившееся в сознании людей представление о соотношении так называемых "большинства" и "меньшинства" совершенно искажено, в корне неверно, потому как процент однозначных геев примерно равен проценту таких же безоговорочно однозначных натуралов, то есть и те, и другие практически одинаково находятся в заведомом меньшинстве по отношению к тем, кто шагает по жизни между ними; именно здесь начинаются в а р и а н т ы, и вариантов этих тьма-тьмущая, но - при самом широком спектре выборов и предпочтений - несомненно одно: тех, кто находится посередине, нельзя отнести ни к геям, ни к натуралам; хотя одни из них практикуют - или когда-то практиковали, будь то в юности или в армии - однополый секс, а у других однополого секса в реале не было никогда... | | |
| |
|
| |
| | Мать, ждала, подрагивая, пока мальчишка не затихнет, потом быстро развернулась к нему, опершись спиной на комод, чуть присела, прижала обалдевшего Юрку к себе и протолкнула руку между их телами себе в пах. Вынырнувший из сладкого оцепенения Юрка не мог оторвать глаз от больших, темно-розовых ореолов с толстыми столбиками сосков на вздрагивающих от каждого движения молочно белых, полных грудях. | | |
| |
|
| |
| | Пока русский раздевался, Гертруда постелила в центре кровати большое вафельное полотенце, чтобы не запачкать постель. Скатала валиком одеяло в пододеяльнике на левый край кровати, со своей стороны. Положила на него маленькое полотенце: если надо, будет, чем вытереться. Затем сняла трусики, положила их в корзинку с крышкой для её грязного белья и, наконец, улеглась на постель, задом на полотенце. Раскинула в стороны согнутые в коленях ноги, в извечной бабской позе, ожидая мужчину, который войдет в нее. | | |
| |
|
Рассказ №17103
|
